26 июня был побит очередной антирекорд – о блокировках мобильного интернета сообщили из 54 регионов России. Из 21 региона также сообщили об ограничениях домашнего интернета. А, например, в Псковской области, на границе с Евросоюзом, к блокировкам мобильного интернета добавляется систематический "спуфинг" – помехи глобальной системе навигации. По оценке Общества защиты интернета, всего один час мобильного интернет-шатдауна обходится экономике регионов в общей сложности в 748 200 000 рублей.
Массовые ограничения мобильного интернета в России начались вскоре после успешной атаки украинских беспилотников по российским военным базам в Сибири и Мурманской области 1 июня. За два неполных месяца – июнь и июль 2025 года – в России случилось больше шатдаунов мобильного интернета, чем за весь прошлый год во всем мире – около четырехсот против 296, сообщил Север.Реалии руководитель "Общества защиты интернета" Михаил Климарев, ссылаясь на мониторинг коалиции #KeepItOn и команды "На_Связи".
"Естественно, мы "бухтим" по этому поводу"
К отсутствию мобильного интернета жители Пскова и области уже привыкают. В соцсетях делятся опытом – как заставить оператора сотовой связи вернуть часть абонентской платы, или спорят, стоит ли отключить пароль на домашнем Wi-Fi – ради солидарности, чтобы кто угодно мог подключиться.
Кристина работает таксисткой и с тех пор, как власти стали блокировать мобильный интернет, потеряла примерно четверть своего дохода. Она получает заказы через приложение Яндекс.Такси, и ее телефон должен быть подключен к интернету.
– У Теле-2 вообще нигде ничего не берет. Оказалось, что на Мегафоне берет лучше – не только на Завеличье, но и в центре, и на Запсковье работает. Подключилась, стало намного лучше. Но ни в Любятово, ни в районе вокзала – вообще ничто не берет. Так что едешь туда, где ловит инет, чтобы принять заказ. Или просишься в "Озоны" – на их Wi-Fi на секундочку. Работать можно, конечно, хотя и неудобно, – рассказывает Кристина.
Еще в апреле связь и интернет примерно одинаково работали у всех мобильных операторов и во всех районах города.
– Когда я взяла заказ, дальше интернет, в принципе, не нужен. Но, конечно, это неудобно тем, что, если человек, пока я еду, отменил заказ, я об этом не узнаю, пока не приеду. Потому что у меня же нет интернета! И тогда много времени, конечно, теряется, на доход влияет. Для пассажиров тоже это все неудобно, потому что на улице в некоторых местах не закажешь такси, надо какой-то Wi-Fi ловить. Уведомления, что я приехала, им не приходят. Но хуже всего, по-моему, курьерам, потому что им нужен интернет не только, чтобы взять заказ, но еще и чтобы закрыть его. А не у всех клиентов есть Wi-Fi. У меня был один заказ по доставке, я замучилась, отключила, – говорит таксистка. – Сегодня, если ты оказался в какой-то экстремальной ситуации, где-то в Любятово или в Крестах, то хрен ты вызовешь теперь такси, надо проситься в заведение с проводным интернетом и там подключаться к Wi-Fi. А еще не факт, что есть проводной интернет, потому что все привыкли, что везде есть мобильный. Сейчас, я думаю, что провайдеры очень неплохо обогащаются, потому что все зашевелились подключаться к проводному интернету.
Шатдаун – это не просто сбой, а намеренное ограничение доступа к интернету властями или провайдерами. Он может быть полным или частичным, глобальным или региональным. До 2025 года шатдауны в России были редкостью. Самые крупные ограничения связи фиксировались в Москве в 2019 году из-за протестов после выборов в Мосгордуму, в 2023 году в Махачкале, где случились антисемитские беспорядки в аэропорту, в 2024 году в Якутске, также в связи с межэтническими разборками, и в Башкирии после приговора местному активисту Фаилю Алсынову. Шатдаун подозревали и во время похорон Алексея Навального в Москве в 2024 году, однако тогда проблема со связью могла возникнуть из-за банального перегруза вышек. В 2025 году российские власти стали устраивать шатдауны регулярно и по всей территории России.
Алексей, айтишник федеральной продуктовой сети, рассказывает, что им дали команду переподключить все магазины к проводному интернету, если есть такая возможность. Иначе торговля просто встанет.
– Люди приходят в магазин, у нас проводной интернет, все хорошо, мы пробиваем чек. Если человек платит просто картой, пластиком, то все будет в порядке. А если он попытается оплатить, допустим, QR-кодом или банковским приложением через телефон, то терминал-то должен с банком связаться, удостовериться, что это именно этот абонент. И тут происходят сбои, – объясняет Алексей. – Банк мы, у себя в магазине, подключим "проводом". А человек-то не может подключиться к нашему Wi-Fi, он закрыт. Мы не можем туда всех пускать. Раньше мобильный интернет работал, а теперь человек хочет оплатить, как он привык, а ему никак. Это ему намекают, что мобильная оплата – навязанный Западом стереотипом.
Официальные объяснения про "безопасность" собеседники Север.Реалии всерьез не воспринимают. "Ага, люди выдохнули такие: "Ну, все, мы теперь в безопасности, ура", – иронизирует Кристина.
Алексей с самого начала был против "СВО" ("специальная военная операция" – так российские власти называют войну в Украине), и теперь не без удовольствия наблюдает, как до людей, по его словам, начинает доходить:
– Мне эта движуха нравится. Потому что причинно-следственную связь начинают улавливать даже те, кто не хотел ее улавливать, типа, "мирное небо над головой" и "стабильность". И немножко подутихли даже те, у кого Путин – великий вождь. Это работает, серьезно. Если бы еще отключили свет на месяцок, и чтобы магазины не работали продуктовые хотя бы недельку, вообще был бы прорыв. Сразу бы люди вспомнили и про Конвенцию ООН по правам человека, и про либерализм, и про то, что выборы есть. Люди понемножку начинают о чем-то догадываться. Как будто большинство частичек начинают понимать, что с организмом что-то не то. Одно дело, если одна-две частички скажут: ребята, у нас рак, а все такие: не-не, все хорошо. А тут, херак, связи нет. И еще часть задумывается: блин, а может, реально, рак?
Интернет в Псковской области был отключен полностью не только 9 мая, как по всей России, но и 19 июня – тогда губернатор Михаил Ведерников объяснил это "режимом воздушной опасности". "Введение запретов – жизненная необходимость. Мы должны понимать, в каком мире мы живём, и адекватно к относиться к происходящему", – заявил он 20 июня.
Из неочевидных последствий шатдауна: полгорода остались без горячей воды.
"И все бы это было ничего, если бы не остановка самой большой котельной нашего города. Со вчерашнего дня остановилась котельная Северо-восточного промышленного узла (СВПУ). Что здесь страшного, спросите вы? Как вам сказать. 200 километров сетей, которые, как паутина, расходятся в разные стороны: от Запсковья до центра и района Любятово. Для нашего предприятия это серьезная проблема и вызов. Когда у нас был мобильный интернет, мы легко могли сориентироваться, где искать утечки, которые возникли после опрессовки сетей. Сейчас же мы видим утечки (по увеличению подпитки), но быстро их найти и ликвидировать не в состоянии. Естественно, что мы "бухтим" по этому поводу, так как количество работы, связанной с обходами и поисками утечек, кратно возросло. Но, несмотря на все эти трудности, мы прекрасно осознаем причины, по которым отключения интернета имеют место быть, и выполняем поисковые мероприятия по старинке", – пожаловался в середине июня телеграм-канал "Псковских тепловых сетей".
"Это карго-культ"
"Общество защиты интернета" разработало методику, которая позволяет подсчитать, сколько стоит час простоя мобильного интернета для экономики региона, рассказывает Михаил Климарев. Онлайн-калькулятор доступен в сети.
– Принцип примерно следующий. Есть валовый региональный продукт, мы его делим на 365, потом делим на 24 и получаем ВРП за час. Мы рассчитали коэффициенты для регионов России – по степени вовлеченности в цифровую экономику. Условно, для Москвы этот коэффициент больше будет, а для Адыгеи – меньше, потому что там интернета меньше, меньше компаний, которые завязаны на интернет, – объясняет Климарев.
В Псковской области один час мобильного шатдауна стоит 2 млн рублей. Если отрубить и проводной интернет – 3,9 млн рублей. Один день без мобильного интернета – это 47 миллионов убытков. В Ленинградской области один день мобильного шатдауна стоит уже 238,3 млн рублей, в Санкт-Петербурге – почти два миллиарда.
В современной экономике уже не осталось отраслей, в которых не был бы нужен интернет, говорит Климарев:
– Ты как минимум бухгалтерию через интернет ведешь. Налоги все считаешь. Контракты заключаешь через интернет. В сельском хозяйстве – это мониторинг транспорта. То есть на комбайне стоит специальный модем, который по мобильному интернету связывается и присылает, где этот комбайн конкретно сейчас находится, в каком месте. Это экономит какие-то сумасшедшие деньги, начиная от того, что воруют меньше бензина, и заканчивая учетом пробега, в каком месте он сколько ехал, с какой скоростью. Лесное хозяйство – тоже интернет нужен, тем более мобильный. Торговля – 80% кассовых терминалов, особенно у малого бизнеса, работают через мобильный интернет. Вот это мы и видим: они отключают мобильный интернет, и все, торговля встала. Такси не ездят, потому что водилы заказ принять не могут. И это все, конечно, влияет на экономику.
Отдельный вопрос – цель шатдаунов. Официальное объяснение – "ради безопасности" – выглядит честным, поскольку мониторинговые команды отмечают полную корреляцию с прилетами дронов. После украинской операции "Паутина", когда дроны атаковали аэродромы стратегической авиации, шатдауны стали ежедневным явлением.
– Мы понятия не имеем, как они эти решения принимают. Мы знаем, что есть корреляция с прилетами дронов или с боязнью их прилетов, – говорит Михаил Климарев.
Он подозревает, что причина стремительной популярности шатдаунов – банальное когнитивное искажение:
– Они отключили мобильную связь, и дрон не прилетел. Они такие: о, вон, что помогает! Это карго-культ своеобразный. Да, мы отключили мобильный интернет, и дроны-то не прилетели, значит, мы все правильно делаем. Но дроны прилетают, и чем дальше, тем больше их будет прилетать. Высшее руководство губернаторам задает вопросы: а что вы сделали, чтобы дроны не прилетели? "Какие мероприятия у вас есть?" – "А мы вот интернет научились отключать". Такая иллюзия защиты есть. А если он прилетит – "ну, вот мы отключили же интернет, это дрон там какой-то там особый, новый, наверное". При этом те дроны, которые атаковали аэродромы, они совершенно точно были управляемы. Причем я не верю, что по мобильной связи – если мы управляем дроном через мобильный интернет, то там задержки довольно большие. Я думаю, что где-то сидел оператор дрона на территории России. Поэтому отключать мобильный интернет на самом деле совершенно бессмысленно.
Технически шатдаун можно устроить двумя способами: либо чиновник направляет провайдеру предписание отключить передачу данных, либо сотрудник Роскомнадзора вводит пару строчек кода через систему ТСПУ (технические средства противодействия угрозам). Блокировка трафика в российских сетях строится на двух базовых режимах фильтрации, которые ТСПУ и DPI-комплексы применяют одновременно: по destination (направление, куда идёт трафик) и по source (источник трафика). В первом случае устройства анализируют заголовок пакета – доменное имя (SNI), IP-адрес или ASN, куда идёт запрос, – и при совпадении с "чёрным списком" (Instagram, VPN-узел, Tor-нода) мгновенно сбрасывают соединение или искусственно замедляют его (throttling). Во втором режиме фильтр смотрит на поле source IP/ASN – откуда идёт трафик – и может отрезать весь диапазон оператора (например, мобильные сети региона) или конкретные базовые станции, полностью лишая пользователей исходящих подключений. Обе схемы дополняют друг друга: destination-блоки точечно глушат сервисы, а source-блоки позволяют мгновенно погасить целый сегмент по приказу, сохранив только голос и SMS. Оператор связи по закону обязан обеспечить бесперебойную работу ТСПУ и может даже не знать, что его блокируют.
– Больше всех страдают операторы связи, – говорит Климарев. – У них недополученная прибыль. Они же гигабайты продают, а тут у тебя целые регионы гигабайты не качают. У людей ничего не работает, они, естественно, не платят. Это прямой убыток. Это перегруженная техподдержка – все же начинают звонить, спрашивать, что у вас происходит. Теперь еще, мы видим, абоненты собираются в кучки, начинают подавать в суды на операторов связи. Типа, вы не предупредили, а у нас убытки. Я не знаю, чем это закончится, но процессы пошли.
"Они гробят свою экономику"
Еще одно "противодроновое мероприятие" – так называемый спуфинг. Айтишник Алексей заметил проблему за городом, на трассе: навигатор вдруг показывает местоположение автомобиля совсем не там, где он есть на самом деле.
– В сторону Опочки (город в Псковской области) я ездил на прошлой неделе. Было несколько моментов, когда я за Остров (город в Псковской области) уже заехал, и сбои вот такие идут: навигатор рисует населенный пункт, который сейчас будет, а я уже его проехал. А были моменты, когда скорость на GPS вообще не отображалась, – рассказывает Алексей.
Это спуфинг GNSS (Global Navigation Satellite System) – подмена навигационного сигнала с помощью специального оборудования. На земле устанавливаются передатчики, которые выдают в эфир ложные сигналы на той же частоте, что и спутники GPS, искажая реальную картину. Спуфинг активно применяется на фронте (чтобы дезориентировать управляемые по GPS реактивные снаряды) – и вблизи западной госграницы.
– Сейчас по всей России GPS прямо глушат, как раз по северо-западному региону. Жалуются Литва, Латвия, Эстония, что у них там плохо навигация работает. И Финляндия в том числе. То есть они глушат в России, а достают до Балтии, – говорит Климарев. – Северо-запад – потому что граница рядом. Страны НАТО, вот это все – поставили оборудование, вроде как, защитились. Тот же самый принцип с карго-культом. Еще и соседям насрали – так прекрасно же!
В январе 2025 года самолет Ryanair не смог приземлиться в Вильнюсе и был перенаправлен в Варшаву из-а проблем с навигацией. Об аналогичных проблемах сообщали власти Эстонии, Финляндии и других стран.
Спуфинг можно отслеживать с помощью общедоступных приложений и сервисов. За 25 июня 2025 года на западной границе России был зафиксирован очередной пик GNSS-спуфинга: только в районе Калининградской области платформа GPSWise зарегистрировала 220 инцидентов подмены навигационных координат (днем ранее – 180). От спуфинга пострадали рейсы, проходившие над Польшей, Литвой, Германией, Латвией и Беларусью – их навигационные системы на короткое время "переносились" на десятки километров от реального положения, прежде чем восстанавливались. Дополнительные всплески зафиксированы вблизи Санкт-Петербурга (23 случая), на границе с Эстонией и в небе над Смоленской областью (60). Системность атак, их плотность и география указывают на масштабное и намеренное применение РЭБ-комплексов вдоль всего периметра западной границы.
– Это все – путь в один конец? России придется привыкать жить без мобильного интернета?
– Пока мы видим, что в этом смысле все хуже и хуже. Я с ужасом жду август, потому что в августе с интернетом происходит особенно страшная фигня. В 22-м году они начали блокировки крупных VPN-провайдеров. В 23-м году они начали блокировки VPN-провайдеров по протоколу. В 24-м году они начали блокировку Ютуба. Я думаю, что в этом августе они начнут блокировать Телеграм. Телеграм сейчас – чуть ли не единственная социальная платформа, которая не заблокирована и при этом не цензурируется. Все остальные заблокированы, все остальные цензурируются. Так что я жду, что в этом августе отключат Телеграм. В тотальный "чебурнет", железный занавес – я не верю, если честно. Этого не будет, скорее всего – из-за экономики. Если отключение мобильного интернета на экономику влияет, так общее отключение интернета еще больше будет влиять. Но мне-то они же хуже не делают этим всем. Они делают хуже себе. Они гробят свою экономику. Меньше заработали, меньше танчиков построили, я так рассуждаю. В любом случае, они ухудшают свою позицию, как цугцванг в шахматах – с каждым ходом только хуже. Остается только дождаться, пока они сами схлопнутся. Но вопрос-то в том, что у них шахматных фигур – 140 миллионов. И такое умирание может длиться еще очень долго, – говорит Михаил Климарев.
